Реакция на пандемию: сопоставимы ли принимаемые меры с угрозой?

Выбор в пользу жестких и даже жестоких мер (карантины, закрытие границ, прекращение работы общественных мест) ограничения распространения нового типа коронавируса SARS-CoV-2, вызывающего заболевание COVID-19, был окончательно сделан миром за прошедшие месяцы. Этот выбор подвергается теперь критике, как подвергся любой другой выбор, который мог бы быть совершен. В основном критика основана на несопоставимости экономических потерь от вводимых мер и потенциальной угрозы.  

 

Проблемы оценки потенциальных потерь от пандемии

О сложности выбора адекватных мер рассуждают ученые: в своей колонке про это пишет профессор Стэнфорда Джон Иоаннидис, а в твиттере рассуждает профессор Гарварда Мигель Эрнан. Можно с уверенностью сказать, что мы пока не знаем, что будет с экономикой от действий, направленных на борьбу с SARS-CoV-2. При сравнении вреда для экономики от защитных мер и непосредственно от нового вируса сейчас в основном апеллируют к преувеличению значимости потерь от пандемии. Но чтобы выбирать оптимальные стратегии для текущей ситуации нужно четко представлять обе части уравнения — потери и от защитных мер, и от пандемии. И если в отношении пандемии какие-то данные уже есть, то вот в отношении долгосрочных экономических последствий от, например, карантинов или закрытия границ, пока все сложнее. Прогнозы пока больше похожи на гадания и скорее связаны с паникой от введения запретов, а не с реальной оценкой величины потерь. Реальных данных пока мало. 

Что касается потерь именно от пандемии коронавируса, то и тут остается много открытых вопросов. Один из популярных аргументов многих противников резких ограничительных мер связан с отсылкой к существующей статистике: число потерь от других болезней, например, ВИЧ или туберкулеза, больше. По сети с 9 марта распространяется инфографика, созданная проектом Information is Beautiful и не имеющая отношения к какой-либо научной организации (рис. 1). На ней количество смертей от других болезней и правда значительно превышает таковое для нового вируса. Но авторы этого графика, как и многие люди, его распространяющие, не берут во внимание несколько условий, позволяющих адекватное сравнение смертности от разных заболеваний.

Рис. 1 Инфографика количества смертей в день от разных болезней (авторы: художник и основатель проекта Information is Beautiful David McCandless и его коллега Stephanie Starling) 

 

Во-первых, в этом сравнении не учитывается временной промежуток, за который случаются смерти. Как правило, сравнение смертей коронавируса  проводится с ежегодными потерями от других болезней. Другая особенность таких сравнений – берутся глобальные данные, то есть потери во всем мире. Любые сравниваемые величины в эпидемиологии должно быть сопоставимы с точки зрения популяции и времени. Если взять итальянский регион Ломбардию в Италии и уточнить количество смертей от всех других причин и от вирусных пневмоний сейчас, то пневмония может оказаться первой в списке. Следует помнить, что меры во многих странах были приняты с оглядкой на Ломбардию. К сожалению, на Китай мало кто обратил внимания. Но помимо количества смертей, о котором все говорят, есть еще тысячи тяжелых пациентов, которые выжили, пройдя реанимацию. Последствия для их здоровья и влияние этих последствий на экономику почему-то никто не учитывает, хотя среди них было много людей трудоспособного возраста.

Другая проблема связана с появлением большого числа заболевших в короткие сроки – это коллапс системы здравоохранения, которая привыкла к стабильному количеству тяжелых больных, а в случае с коронавирусом к ним прибавляются «дополнительные» пациенты. К тому же эти «дополнительные» тяжелые больные имеют инфекционное заболевание, то есть вирус может выводить из строя самих сотрудников этой системы, врачей и медсестер. Страх государства потерять контроль над системой здравоохранения куда выше, чем паника людей перед вирусной инфекцией. Система здравоохранения, именно как система, плохая или хорошая – это одна из основных составляющих частей всех существующих государств. Системы бывают разные, разного качества и эффективности, но потеря этой системы может привести к куда более тяжелым последствиям, чем экономический урон от мер по борьбе с распространением вируса. Мы правда не знаем, что хуже для отдаленной перспективы простых людей – серьезное ухудшение работы системы здравоохранения или прямые экономические потери мер типа карантина, но для государств выбор однозначен.

Даже Великобритания, выбравшая в начале стратегию отказа от резких ограничительных мер и карантинов с целью уменьшения экономических последствий, поменяла свою позицию. Изменения стратегии борьбы с пандемией в Великобритании в последние дни было основано на моделировании последствий неконтролируемого распространения вируса в стране. Можно спекулировать, что это политическое решение, основанное на давлении общества, недовольного «отсутствием заботы» со стороны государства. Может и так, но ни общество, ни сотрудники системы здравоохранения не хотят получить вторую Ломбардию, пусть и ценой экономических потерь.

Пожалуй, с Джоном Иоаннидисом и Мигелем Эрнаном можно согласиться в главном —  нам не хватает данных для принятия таких сложных решений. Например, мы точно не знаем реальную летальность (только диапазон), мы не знаем какую роль в распространении инфекции играют дети, мы не знаем отдаленных последствий перенесенной болезни, мы не знаем, что будет дальше.

 

Недостатки имеющейся статистики

Но почему возникают проблемы с данными? Дело в том, что системы охвата населения тестированием на коронавирус в разных странах сильно отличаются. Примеры стран Азии и стран Европы — отличная иллюстрация этих различий. Охват тестированием отличается не только между странами, но и меняется в ходе эпидемии. Если в начале в Финляндии тестировали многих людей с симптомами, прибывших из эндемичных на тот момент районов, то со временем стратегия тестирования изменилась. Тестированию теперь подвергаются только работники системы здравоохранения и социальных служб, а также тяжелые случаи. Конечно, после изменения методики тестирования число ежедневных случаев чуть снизилось, но каждый отчет теперь дополняется предложением о том, что «реальное число случаев гораздо больше».

Публикуемая статистика случаев инфицирования в Китае вначале подвергалась критике, однако в настоящее время к Европе вопросов еще больше. Все чаще возникают сомнения в правомерности установления причин смерти в Германии, где при большом количестве случаев заражения оказывается очень мало умерших. Более того, немногие вспоминают, что в некоторых европейских странах, включая Германию и Францию система регистрации заболеваний хуже, чем даже в гораздо менее развитых экономических странах. Например, во Франции нет системы популяционных раковых регистров, в Германии эта система развита не в каждой земле.

С учетом этого, в китайской статистике сразу видны бесспорные плюсы: система информирования о случаях была оперативной и относительно открытой, официальной, а главное доступной всем. В случае с многими Европейскими странами мы все еще полагаемся на условно печатные отчеты. Доступная по Европе информация есть на сайте European Centre for Disease Prevention and Control, на сайтах министерств здравоохранения и национальных институтов здоровья разных стран, но источников много, данные разнятся, способы их представления отличаются, часто данные несопоставимы (различные возрастные групп, правила для определения случая заболевания).  Все это можно собрать вместе для анализа, при этом результаты такого анализа зависят еще и от опыта и знаний людей, его выполняющих.

В качестве примера оптимальной системы информирования об эпидемии стоит привести Сингапур. Данные настолько подробные и открытые, что сторонние разработчики создали систему визуализации, где можно найти подробную информацию о каждом случае (рис. 2). Пожалуй такое невозможно в Европе, где информация об отдельных случаях не должна покидать пределы медицинских учреждений из-за ограничений на распространение персональных данных. При этом Сингапур – это одна из стран, где можно положительно оценить меры контроля за распространением инфекции, наряду с Южной Кореей. Пожалуй, теперь мы можем отнести к этим странам и Китай.

Рис. 2. Пример отображения статистики заболеваемости COVID-19 в Сингапуре. Источник: https://co.vid19.sg/cache/dashboard 

 

К тому же, большие объемы тестирования, помимо уточнения количества инфицированных, видимо позволяют эффективно прерывать распространение вируса за счет изоляции даже бессимптомных носителей. Что-то подобное мы видим в странах Азии, но похоже это пока еще не получается сделать в Европе.  Хотя в Италии уже есть прецеденты.

 

Заключение

В условиях отсутствия информации мы и правда можем невольно сделать скоропалительные и неверные выводы. Но уже сейчас понятно, что любых мер будет недостаточно, если не будет адекватных критериев оценки их эффективности. Для текущей пандемии — это следование понятным критериям  тестирования и, таким образом, сопоставимая оценка количества случаев заболевания. Рано или поздно из карантина надо будет выходить, но чтобы принять такое решение нужны будут данные. Или отказ от карантина будет спонтанной реакцией общества, которому наскучит сидеть дома? 

Возможно, это совпадение, и сейчас рано говорить, но похоже Китай и некоторые страны Азии на данном этапе вышли из пандемии с минимальными потерями для экономики, несмотря на жесткость тех мер, которые там были внедрены. Их будущие потери теперь зависят от остальных стран и эффективности той борьбы с пандемией, что они ведут.

 

Автор: Антон Барчук, исполнительный директор Ассоциации онкологов СЗФО, научный сотрудник Университета Тампере и ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова» Минздрава России.

Подпишитесь на «Медфронт» в соц.сетях: Facebook, Вконтакте, Telegram, Instagram